__Всем миром деревню зверолюдов восстановили быстро, так что прошло не больше недели с нападения, как всё утряслось, и я, наконец, смог читать дальшевплотную заняться собственными делами: в Башне доразобраться, в Город сходить, в порт заглянуть. Тем более, что в Городе у меня была пара мест, которые я хотел посетить.
__Стало по-настоящему жарко, и поток "кладоискателей" поиссяк, так что в развалины можно было идти без опаски встретить там кого-то лишнего.
__Тёрас по понятным причинам составить мне компанию отказался. Да я и не настаивал - одному привычнее и спокойнее.
__В здание выставочного центра я не пошёл, и не потому, что боялся найти себе там ещё одно "домашнее животное" - встреча с Тёрасом была если не случайностью, то предопределённостью, - дважды такое не происходит. Нет, просто смысла тратить время на это место я не видел: в первый приход туда я достаточно тщательно осмотрел всё вокруг - там не было ничего, стоящего особого внимания.
__В этот раз у меня были другие планы. Совсем рядом со зданием, где проходило то злополучное сборище снобов от науки, в самом выставочном комплексе, находились склады, которые я собирался исследовать. Но и это было не главное: северо-западнее центра Города, в районе, полностью закрытом стекловидной шапкой, находились лаборатории. Те, самые, в которых разрабатывались предшественники Тёраса, да и он сам тоже. Раньше я уже бывал там, но, не имея представления о планах строении и их назначении, ладно, найти - пробраться там было почти нереально. Теперь же, когда мои собственные знания о Городе наложились на воспоминания Тёраса, огромный муравейник Города с его переплетениями дорог, паутинами тоннелей и гнёздами домов представал в абсолютно ином свете. (Примечательно и другое - неожиданно для себя я вдруг стал значительно лучше понимать чертежи зданий, да и сами конструкции представали передо мной в несколько новом видении: я смотрел на них и в какой-то мере понимал их, так, наверное - более точно выразить свои новые ощущения я не мог. Наверное, всё дело в Тёрасе и получаемых от него знаниях.) Стоя посреди изуродованной катастрофой площади и вызывая в памяти её старое изображение, я вдвойне понимал нежелание своего чудовища возвращаться к этим обломкам. Мне бы не хотелось увидеть свой дом таким. И пусть даже этот дом был не слишком уютным, а люди в нём не слишком добродушны и ласковы - всё равно. А ведь пойди всё когда-то чуть по-другому, вдруг подумалось мне, мысли наши предки иначе, всё было бы наоборот: не мы, а чужаки осторожно ступали бы по опустевшим улицам умерших городов безвозвратно погибшей цивилизации. А так мы лишь сократили и изменили привычный свой (для себя) ареал обитания. Небольшая цена, если вдуматься, за выживание целого мира.
__Когда чужаки прибыли в наш дом, всё уже закончилось. Нам очень повезло, что чужаков было мало, и они пришли с миром - войны мы бы не выдержали, да некому и нечем было воевать. Почти пять сотен лет с момента кризиса - мгновения в масштабах Вселенной и почти вечность для балансирующей на грани гибели цивилизации.
__Чужаки оказались достойными соседями - законов своих не наводили, с наставлениями не лезли.
__Как они увидели нас? Молодая, малочисленная раса, растянувшая свои поселения вдоль морского побережья, невысокий по меркам чужаков уровень развития технологий, и последним гости со своей высоты вполне готовы были поделиться с туземцами взамен на доброе соседство и необходимые им товары. Откуда же им знать, что побережье, пустовавшее от начала времён, не было заселено стихийно, а останки старых городов, тянувшихся ближе к экватору на многие лиги, разобраны, и камня на камне там не осталось от прежних рукотворных мастодонтов. Что они наблюдают перерождённую цивилизацию, нетвёрдо вышагнувшую из умирающего тела самого себя. Они сильно удивились бы и, наверное, не поняли бы нас, узнай, сколько ценной информации запрятано в исторических и культурных центрах нынешних мегаполисов и ныне пылится без дела в закрытых библиотеках, и что с начала кризиса на изучения и использование ряда направлений наложен строжайший запрет.
__Но, как ни крути, всё это в прошлом: старые законы, веками служившие нашему миру и приведшие цивилизацию на грань вымирания, вставшие в трудный час у руля погребли вместе с телами умерших старцев, и новому поколению, выросшему на побережье ничего не оставалось, как принять новый мир: простой и оправданно жестокий по отношению к нарушителям.
__Конечно же чужаки этого не знали - о прошедшем кризисе не принято говорить, но это не значит, что о нём забыли: как о гнусной постыдной болезни, которую излечили, но штаммы вируса и вакцину всё равно держат в закрытых колбах на случай повторной эпидемии.
__Я огляделся по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, пошёл напрямую через площадь, перебираясь через завалы и перепрыгивая трещины. Весной такого делать ни в коем случае нельзя - заметят, - а сейчас тут никого нет, даже зверолюды не заглядывают в такую жару в центр Города, а предпочитают прогуливаться по окраинам, отлавливая припоздавших гробокопателей. Настолько пусто и тихо, что кажется, что я один здесь, и Город принадлежит только мне. Глупости - могила, и у неё нет и не может быть владельцев.
__Так, от площади на запад тянется почти совершенно прямое шоссе, вот только уже через пару километров в районе кристалловидных небоскрёбов - как же кошмарно чуждо и прекрасно они возносились к небесам - оно прерывается. Несколько зданий упали там, полностью перегородив своими запечёнными останками проход. А значит, надо свернуть на север в узких проулках между развалинами, не доходя до тупика; тем более, что долго ходить по открытым пространствам не стоит.
__Спуститься в подвалы удалось не сразу - кто-то окончательно перегородил и без того узкую щель в треснувшей каменной стене - и пришлось пробираться по шатким прогоревшим и основательно прогнившим балкам через "Старый рынок", как называют это место охотники. Ну, в принципе, похоже: я остановился на ржавом швеллере недалеко от стены, выбирая наиболее крепкую плиту, чтобы перепрыгнуть на неё, и глянул вниз. Там, под перекрестьями стальных рёбер шатра раскинулось пространство зала, засыпанное обломками потемневшего от времени покрытия крыши и строительным мусором. Крепко спрессованные за много лет кучи рассыпавшихся в щебёнку плит с торчащими вверх ржавыми прутьями поблёскивали осколками битых стёкол, а шаткие, обманчиво надёжные островки обломанных колонн, так и манят на них ступить. При должном воображении можно, наверное, углядеть в этом покинутом остове намёк на шумный и весёлый рынок с грудами блестящих фруктов и искрящегося дутого стекла, а в вое ветра услышать крики зазывал и звуки флейт бродячих музыкантов. Но больше похоже на злую шутку усталого человека, бредущего по колено в тёмной жиже, заполняющей всё пространство зала, подхваченную остальными не менее усталыми людьми. Как только охотники низами пробираются, через вонючие токсичные горы и обломки стен и перекрытий, никак не уразумею? Поверху ведь гораздо удобнее и безопаснее. Ближайшая ко мне плита не показалась мне надёжной, и я перепрыгнул на разбитую капитель стоящей чуть дальше колонны, но не затормозил там, а, оттолкнувшись от камня, прыгнул дальше - на металлический козырёк, под которым, я знал, есть ещё один вход в подвалы. За спиной послышался шум падающих камней - ещё несколько осколков отвалилось от колонны после удара моих ног. Я заскользил копытами по металлу, съехал к краю и сполз с козырька на каменное ограждение окна, стараясь не попасть в грязь. Присел на корточки, осмотрелся и ногами вперёд скользнул в темноту подвала.
__Вернувшись к основному коридору, я понял, зачем перекрыли трещину - (она же) основной спуск вниз в этом районе, о котором знали, которым пользовались многие. Отвратительный сладковатый запах разложения, разливающийся по коридору, отметал любые иные домыслы - кого-то здесь заперли, и этот кто-то не догадался или не смог найти другой выход. Натянув на лицо респиратор, я поспешил покинуть место гибели неизвестного охотника, пока вонь не впиталась в мой собственный мех и одежду, не говоря уже об остальных возможных неприятных последствиях.
__Сеть подземных строений лежит подо всем Городом, коридоры протяжённостью в несколько десятков миль тянутся от центра к самым окраинам. Попасть в них, особенно теперь, совсем несложно. Главное, не заблудиться в этих неосвещённых пустых катакомбах. Удивительно, что чужаки, настолько любившие свет и высоту, выстроившие вознёсшиеся к небесам небоскрёбы, настолько активно использовали подземелья: там располагались некоторые склады, полностью механизированные заводы, разнообразные лаборатории, какие-то научные учреждения, и это не говоря о необходимых городских коммуникациях - эта часть организма Города была закопана совсем глубоко, и прямого доступа туда и сейчас нет. И хорошо - незачем туда спускаться.
__Всю свою жизнь, исследуя Город, я поражался масштабу катастрофы, способной в одночасье разрушить настолько автономный и защищённый организм. И сейчас, став фактически очевидцем несчастья и собственными глазами увидев, как всё произошло, я зашёл в своих размышлениях в ещё больший тупик: что могло настолько точно рассчитать силу убийственных волн, поочерёдно нахлынувших на Город и разметавших на атомы всё живое и условно живое; и не задеть ничего за пределами поселения чужаков. Тёрас уверен, что взрыв был нацелен на уничтожение конкретно Города, и, не имея иных версий, я склонен с ним согласиться. Но что же тогда Башни? Их-то почему уничтожило? Или они отработали своё в том виде, в каком были, и теперь служат мёртвому Городу в новом своём воплощении. Я резко остановился, поражённый новой догадкой - а вдруг, правда. Перед глазами встала картина: золотой всполох прыгает по волнам и уносится в сторону Города - и тишина, никакого ответа. Ни одна из мёртвых Башен не ответила живой.
__Основной коридор с исхоженными поворотами и подземными строениями остался далеко позади, я же свернул в маленький тоннельчик и спустился вниз на пару уровней, чтобы обойти очередной завал. Сюда охотники захаживали, но гораздо реже - здесь мало интересного: западнее тянутся склады с каким-то тряпьём, а справа, если пролезть в круглый люк, почти незаметный за колонной, пробраться по трубе и вылезти с той стороны, можно выйти к огромному резервуару, на дне которого плещется вода, а в центре стоит что-то похожее на невероятно большую железную бочку, и увидеть целую сеть акведуков, начинающихся где-то в центре Города и каскадом спускающихся вниз. Идти вдоль бортика бессмысленно и опасно - не знаю уж, что они делали с водой, только она мёртвая. Не тухлая, не цветущая, а мёртвая, отравленная. И запах, который стоит в том цеху, подтверждает опасения - незнакомый, настораживающий. Едва ощутимые нездоровые миазмы поднимаются из резервуаров с водой и зависают еле заметным в свете ручного фонаря беловатым маревом. К этому запаху быстро принюхиваешься, и перестаёшь его замечать, но уже через несколько минут нахождения там без защиты, начинает кружиться голова и дрожать руки. Дольше я там не оставался, так что не знаю, чем всё заканчивается, но подозреваю, что ничем хорошим. На имеющихся планах этих этажей нет, но исследовать их как-то не хочется - в Городе имеются куда более приятные и безопасные места.
***
__Лабораторный комплекс, как и прежде, не вызвал у меня ни трепета, ни ужаса, только привычная напряжённая сосредоточенность легко коснулась спины прохладной ладонью, от чего на миг застывшие мышцы налились упругой лёгкостью, став подобными полурасслабленным пружинам. Я не то что почувствовал, почти увидел эти самые пружины, торчащие из поясницы, чуть покачивающиеся в состоянии покоя. Мне нравится представлять живые ткани как привычные рукам железки, упругие, тёплые в момент работы и холодно безучастные ко всему в остальное время - так проще и понятнее, чем пытаться напитать жизнью мёртвые куски мяса, срезанные с туши убитого животного, влажные и мягкие, как срезы волокнистого полимера. Наверное, потому я и не лекарь - течение жизненных токов мне менее понятно, чем движение токов машинных. Смешно.
__Я улыбнулся собственным мыслям и, преклонившись, прошёл в затенённый зал внешних приёмных покоев. Не то, чтобы здесь не было чего опасаться - в Городе всегда надо быть настороже - но ничего необычного и из ряда вон выходящего не ощущалось. Пока. Кто его знает, что скрывается там, за тяжеловесными и натуженно-чопрными залами ожидания и изысканно-неброскими комнатами для встреч с клиентами, ближе к цехам и небольшим уютным зальчикам с мягкими белыми стенами и тяжёлой прозрачной мебелью, о которых множество посетителей этого места, будучи частыми гостями, даже не подозревало. Я не торопился, проходя насквозь прихотливо изогнутые залы и зальчики, призванные пустить пыль в глаза несведущим и не допустить лишних в святая святых - непосредственно, лаборатории, - но и не притормаживал нигде, пока внешние покои не остались позади. Благо, ныне смотреть там уже было особо не на что - разве что кто-то не насмотрелся ещё на труху, пепел, осколки и обломки, крепко замешанные с остатками жжёных костей. Я лично года три уже как насмотрелся лет на сто вперёд. А старых кадров, выхваченных из тёрасовой памяти вполне хватало, чтобы определить помещение и не потеряться в изобилии ходов и комнат.
__Перед последними дверьми - гладкими и сладко чмокающими при открытии и закрытии тогда и помятыми и наполовину вывороченными теперь, - отделяющими наружные помещения от внутренних, я остановился - очень уж просто всё, не может такого быть. Комплекс несильно пострадал: слишком низко он располагался, чтобы его сожгло первой горячей волной, и построен он был не просто на совесть, а словно на случай осады - укреплённые толстые стены треснули, покосились, но удержали напор взрывной волны, не обвалились и не упали. Верхние лёгкие этажи смяло и сплавило, конечно, полностью в металлостеклянный блин, но там и не было ничего интересного и серьёзного - всё, до чего я хотел добраться, было как раз за толстыми стенами внутренних бункеров. В остальном, здание, кажется, присело и закопалось ещё глубже в землю, как страшный огромный техногенный гриб, передумавший расти на неблагодатной почве. А раз стены и потолки устояли, кто сказал, что в них погорела вся электрика, и все защитные механизмы комплекса? Тем более, что следов очищающего пожара не видно. То-то же.
__Нет, пожар всё-таки был - я осторожно осматривал частично выдвинутые из пазов когда-то искристо-белые лаковые двери, - но он быстро сошёл на нет: то ли система безопасности сработала вовремя, то ли что ещё случилось. Во время пожара двери были плотно закрыты - это точно. Я долго приглядывался к нескольким узким глубоким вмятинам у самого замка, потом заметил валяющийся в углу металлический предмет с оплавленной ручкой - что-то наподобие топорика или узкого молотка - им, видно, и пытались вскрыть дверь, пока не стало слишком поздно. Потом уже те, кто остался внутри, безуспешно пытались вскрыть собственноручно закрытые двери. Зачем, интересно? А потом с приходом третьей волны успокоились и эти. Я постарался вызвать в памяти происходившее в тот далёкий и памятный день и подсчитать время между волнами катастрофы. Вот вспучился и накрыл Город огненный шар, ломая и корёжа, разрывая и давя. Раз, два... Не давая времени на осознание случившегося по Городу проносится вторая волна - вот во множестве мест вспыхнули пожары, пожирая всё, что способно гореть. Всё и горит, кипит, плавится. Раз, два, три... Не минута, но и не час - ровно столько, сколько нужно, чтобы сжечь силикатные и углеродные массивы, в которых могли запрятаться остатки жизни и псевдожизни. Три. По горящему Городу покрывалом скользит третья, холодная волна умиротворяющей смерти, ломающая электронику и успокаивающая последние очаги пульсаций. Повезло же Тёрасу, несказанно повезло, что к приходу третьей волны основные блоки его тела были уже отключены.
__Что же получается - всё время, что бушевал огонь, люди внутри были живы. Право, люди ли? Я настолько свыкся с чужаками, что начал считать их людьми. Но разве люди могут так поступить - запереться в безопасности и слушать, как за стеной в муках умирают сородичи? Нет! Так не бывает, так нельзя!.. Да... Почти беззвучно прогрохотала в сознании одинокая мысль, заставляя остальные стихнуть и умолкнуть. Да. Люди так и делают, когда пытаются спасти себя. Делали. Это мы так не делаем, но мы уже и не совсем люди, если говорить на чистоту. Люди кончились на первом поколении посткризиса. Последних человеческих старцев похоронили ещё до того, как дети второго поколения покинули стены лабораторий научных центров. Так и было до кризиса, и так больше не будет. Никогда уже нас не станет настолько много, чтобы цена жизни одного была выше, чем многих. Да и какова она, цена жизни? До кризиса её и не было как таковой, цены этой, вот и не ценили бесплатное фактически - это сейчас каждому доподлинно известно, сколько стоит жизнь.
__После кризиса не стало рас и наций, своих и чужих, пропали кровные узы и кровная месть, да и само понятие "род" в корне изменило своё значение. Из разностей остались только люди и зверолюды - но это ведь совсем другое, правда же. А, ну и полукровки - но это уж точно совсем другое... А вот интересно, я зверолюд полностью или наполовину всё-таки человек? Ведь если последнее, то в одном из Центров должны остаться записи обо мне - надо будет подать запросы для интереса.
__Тьфу, какая же дурь в голову лезет-то, когда руки заняты! А мои руки были очень заняты: всё это время я продолжал внимательно исследовать двери - они мне категорически не нравились. И чем - сам себе ответить не мог. Я облазил и общупал всё вокруг, не переступая через рамку дверного проёма, потом махнул рукой, поднялся с пола и убежал в одно из дальних помещений, Холл в Зелёных тонах - так его именовали в те годы, когда работа здесь шла полным ходом - там, кажется, видел мельком то, что нужно. Ах-ха, вот и он - чёрный, приземистый, с массивными плотными досками и роликами на ножках - как надо, только тяжёлый, сволочь, ну да ладно, ничего страшного, благо, колёса не залипли. Тихо пыхтя, я докатил до дверей низкий широкий столик и остановился. Может, оно, конечно, зря, и я снова придурок-перестраховщик получаюсь, но в случае с Городом лучше уж перебдеть и потерять немного времени, чем недобдеть, и тогда уж всё время мира будет в твоём распоряжении, вот только трупам время ни к чему.
__Разбежавшись и дав столику достаточное ускорение, я скользнул под столешницу и вот так нелепо, скрючившись в комок, сидя на корточках, уткнувшись носом в собственные копытца и придерживаясь руками за ножки стола, преодолел рамку. Система защиты сработала на полсекунды позже - видимо, столешница всё же помешала идентификации чужака - ровно настолько, чтобы смертоносные лучи разрезали край стола, а не середину, под которой был я. Хм, вот и не доверяй после такого интуиции - я задумчиво коснулся ровного, тёплого ещё разреза на тёмной гладкой поверхности, огляделся и двинулся в сторону знакомых стен.
__Этот коридор я помнил. То есть помнил-то его, естественно, Тёрас, а я видел это место в его памяти. Внутренние покои гостеприимно распахнулись передо мной - за коварными дверьми не было даже приёмной: зал, в котором погибли местные работники (их останки валялись на полу, на мебели, груда слепленных временем и температурой костей, мусора, тканей и всего остального лежала у самых дверей. Даже интересно, когда они открылись - до или после третьей волны? Скорее всего после - запор сломался, и двери разъехались в стороны, но застопорились на середине под весом тел и со временем просели) переходил в изогнутые коридоры, уходящие вглубь здания. Мысленно нарисовав в воздухе объёмный план этажа, я направился к памятным комнатам - мне совсем не хотелось хоть ненадолго задерживаться в этом неприятном месте.
__На улице было тепло и солнечно, я стоял на низком подоконнике в раме огромного - в два, если не три моих роста - окна и сквозь два толстых не очень ровных и совсем не чистых стекла любовался простирающимся перед и подо мной видом улицы. Низкие домики на противоположной стороне дороги весело сверкали свежевымытыми стёклами на фоне пыльных лепных фасадов в свете яркого полуденного солнца. В окнах напротив люди трудились в своих офисах, носили папки, стучали по клавишам стареньких клавиатур, бездельничали, пара дам высунулась на улицу покурить и дать отдых глазам, потом к ним присоединился мужчина, и они принялись что-то бурно обсуждать. А я замер в полутьме и наблюдал за этим сказочным великолепием с занятого места. Стоя так, я мог представлять себе, что стою в воздухе на высоте четвёртого этажа, а подо мной, шурша колёсами по сухому асфальту, проносятся автомобили. На самом же деле, если прижаться носом к стеклу, то можно увидеть узкую полосу тротуара, в этот час почти безлюдного.
__Позади зашуршали калькой - девчонки вернулись с обеда. Не без сожаления я покинул свой наблюдательный пост и сел за свой стол - пора и мне поработать...
__...Я откликнулся на голос и поднял голову.
__ - А потом что было? - От нетерпения она даже карандаш отложила, и мяла теперь в пальцах кусочек сизой от частого использования клячки, внимательно глядя на меня.
__ - Потом, - я улыбнулся, вспоминая не очень трезвое и очень удивлённое лицо директрисы, - потом нам надоело в рекреации сидеть, и мы через второй, ну, тот, что опечатан, вход вышли, пошли немного погуляли и вернулись - холодно стало.
__ - Там же закрыто, - она удивлённо подняла брови.
__ - Это смотря с какой стороны, - я откинулся назад на стуле, чтобы лучше видеть свою собеседницу, темноволосую девушку, для кого-то, может, миловидную, а для меня - потрясающе, просто невероятно красивую и родную, - мы же осенью ещё печать отлепили, чтобы в рекреацию забираться. Как же там хорошо вечером!..
__ - Ладно. А вернулись так же?
__ - Не-эт, вошли как белые люди: через главный вход, постучались даже. Они там как раз студентов разогнали, и самое веселье началось.
__Она окончательно оторвалась от работы и теперь смотрела на меня со смесью любопытства и удивления:
__ - Слушай, Сатирище, мы же с тобой вроде в одном лицее учились. В одной группе. За соседними партами сидели. Почему я всего этого не видела?
__ - Училась, - я улыбнулся, вспоминая широкие коридоры лицея, каменную лестницу, пахнущий сладковатой пылью старый паркет классов.
__ - А ты?
__ - И я учился. Вон даже на красный диплом научился, как и ты. Но сама же знаешь, я же не могу никуда не залезть.
__ - Угу. Рога череп жмут? - Для наглядности она постучала себя пальцем по виску.
__Я кивнул:
__ - Типа того.
__Я хотел что-то ещё ответить или спросить о чём-то свою подругу, но образ её вдруг потерял чёткость, стал зыбким, а потом и вовсе пропал. Я сморгнул и уставился на собственное отражение в тёмном стекле разгромленной лаборатории. Хорошо, просто замечательно - хоть не свалился никуда в этот раз. Только вот лицо, смотрящее на меня через стекло, не было моим. Не слишком большой нос, правильный овал лица, более мягкие, чем у меня, контуры бровей, волосы распущенные. Может, чем-то этот человек и похож на меня, даже многим похож, но это не я - моё лицо словно по дереву резали: подбородок острый, скулы острые, нос длинный, с горбинкой, тоже острый, брови резкими "галочками". Да и волосы я собираю всегда. Кто это тогда? Вроде незнакомец, но чувство такое, словно я это лицо каждый день видел. Задумавшись, я протянул вперёд руку, и наваждение исчезло. Стекло было тёмным, мутным, сквозь него плохо было видно содержимое комнаты, и в нём точно отражалась моя физиономия.
__Прежде чем что-то делать, я огляделся - эти видения-воспоминания, сны на яву, ни разу ещё не заставали меня в Городе, тем более на ходу - кто его знает, куда меня занесло, пока моё сознание бороздило неведомые мне просторы. Я даже не знаю, что на этот раз спровоцировало их: куда я посмотрел, что унюхал или почувствовал - ничего не помню. Да и сами воспоминания понемногу угасали, теряя детали и яркость. Незнакомо-знакомое лицо совершено изгладилось из памяти, и только одно слово продолжало звучать в голове, как отголосок дальнего прибрежного шороха: "Сатирище-э." Я покатал во рту слово, пробуя его на вкус. Никто меня так никогда не называл, и тем не менее сомнения в том, чьи это воспоминания, меня покинули. Неведомым, непостижимым образом получалось так, что я был там, и там же была та, что звала меня не как-то иначе, а "Сатирище". Знать бы ещё где это "там".
__ Между тем, волновался я зря - не знаю, где блуждал мой разум, но тело моё замечательно дошло до нужной мне точки, и теперь чуть ли не лбом тыкалось в стеклянную преграду, отделяющую его от желаемого. Я аккуратно обошёл по периметру помещение со стеклянной стеной, стараясь не наступить в засохшие лужи и кучи мусора, и наткнулся за углом на приоткрытые шлюзовые двери в следующую комнату. В воспоминаниях Тёраса эта комната всплывала не раз и не два - в ней наблюдали за экспонатами и отрабатывали новые идеи. Но не это было главное - на противоположной стене комнаты была ещё одна дверь, та, которой пользовался рабочий персонал, и через которую вводили экспонаты. И именно за ней начинались настоящие Внутренние покои: помещения с отсеками для готовых изделий и ящиками с рабочими материалами, склады и библиотеки, внутренние лаборатории, кабинеты начальства. Кладезь информации и битком набитая сокровищница для любого, кто знает, как эти богатства использовать.
__Как я понял, только проход через "аквариум" - комнату со стеклянной стеной - был более или менее простым. Всего-то и надо, что пройти через шлюз, войти в комнату, набрать код и выйти с другой стороны. Проблема заключалась в том, что кода я не знал, а шлюз был испорчен - круговую дверь чем-то заклинило. Но обходить помещения лабораторий по кругу и искать иной проход во внутренние помещения мне вовсе не улыбалось - через главные ворота идти нечего и думать, там охранные механизмы в разы мощнее, чем на тех дверях, что я с трудом пересёк, и проверять их работоспособность я не хотел. Осматривать дополнительные коридоры, соединяющие некоторые кабинеты с наиболее защищённой внутренней частью комплекса и вовсе не имело смысла - я знал только об одном таком проходе, и находился он, как назло, на том отрезке пути, которым я больше в этот комплекс не пойду даже за большие деньги. И дело не в том, что там можно погибнуть - в Городе где угодно можно с жизнью распрощаться, - нет, не вовсе не в том. Но наблюдать повторно кошмар мёртвых тёмных залов и изогнутых коридоров, слабо изменившийся и лишь усугубившийся за прошедшее время, я не желаю. И так одного упоминания о Секторе Ж достаточно, чтобы перед мысленным взором встала виденная мной однажды картина.
__Стекло взорванных под напором давления и температуры колб в два моих роста рассыпано по всему полу и до сих пор слабо поблёскивает в свете фонаря, тонко хрустит под ногами, со стен безжизненными щупальцами хтонических чудищ свисают на толстых канатах разломанные остатки круглых то ли заглушек, то ли механизмов - сейчас не разобрать - обрывки кабелей с хвостами "мягких" плат тянутся к полу белёсыми сталактитами. От самих плат толком ничего и не осталось - эластичные основы потёкли или испарились, мягкий металл пайки вскипел и попадал вниз неаккуратными кляксами, и только нити тугоплавкой проволоки со вкраплениями искрящегося минерала застыли тонкой паутиной на концах полупрозрачных проводов. И всё это в вонючей жирной саже, хлопьями покрывающей весь сектор. И самое жуткое в этом чудовищном месте - выплеснутое на тёмный холодный пол иссушенное, а предварительно сваренное, содержимое этих странных сосудов, огромных колб. Оно было ещё живо, когда не выдержали стабилизаторы, и толстое стекло разлетелось в разные стороны, выпуская наружу это вместе с волной кипящей жидкости. У меня нет названия тому, чьи останки разбросаны по полу в секторе Ж, я даже представить себе до конца не могу, что ползло к выходу по горячему полу, по кипящей смеси растворов и синтетики, что заживо сгорало в этих пыточных казематах в день Катастрофы. Что пропитало эти стены запахом своей боли и сделало это место настолько невыносимым. И не хочу.
__А раз так, надо искать открытую дверь здесь. Только вот как? Я остановился на пару секунд, всматриваясь внутрь "аквариума", когда моё тело, не особо вслушиваясь в поток моих мыслей, само принялось действовать. Руки мерно шарили по стене, исследуя её, а ноги неторопливо, шаг за шагом, повторно несли меня по периметру помещения, но теперь это действо было наполнено новым смыслом. Я что-то искал, причём, точно зная, что, внимательно обшаривал комнату в поисках искомого, только вот я не знал, что я ищу. Я старался не мешать себе, и в тоже время пытался понять, что же конкретно я пытаюсь отыскать в темноте заброшенной лаборатории. Вход. Проход. Ход...
__Уже когда мои пальцы нашарили что-то в темноте, сознания коснулась мысль. Всего одно слово. ...Чёрный...
__Чёрный? И тут всё встало на свои места. Я осветил фонарём стену, уже понимая смысл действия. Конечно, так и должно быть. Не могут же они через "аквариум" бегать? Вот она, едва приметная дверь чёрного хода, которым пользовались местные работники, чтобы не идти в обход, когда в "аквариуме" кто-то был. Вот только откуда я о нём узнал? Это не знание Тёраса - вряд ли ему кто-то рассказывал о неучтённых входах и выходах, да и видеть их он не мог. Неоткуда ему этого знать, да мне, в общем-то тоже. И тем не менее вот он я, стою ковыряюсь в спёкшемся механизме дверного запора. Тихий скрип, хруст ломаемой сожжённой до черноты пружины и тихий щелчок ознаменовали мою победу над сломанным замком. Дверь тихо отворилась. Прежде чем шагнуть в темноту узкого прохода, я бросил взгляд на комнату, прилегающую к "аквариуму", и краем глаза поймал на стекле своё отражение. Своё? То самое, неизвестное, но знакомое лицо, привидевшееся ранее, смотрело на меня через стекло с кривой усмешкой. Я фыркнул и шагнул вперёд, не тратя больше время на рассматривание узоров на грязных стёклах. Чёрт знает что творится, но думать обо всём этом и разбираться со своей невесть откуда взявшейся шизофренией я буду дома, когда вернусь. Сейчас есть куда более насущные проблемы.
__Памятная Тёрасу мастерская предстала передо мной во всём своём кошмарном великолепии посмертного экстаза. Она словно бы улыбалась мне своим щербатым ртом взорвавшегося настенного резервуара. Щерила пасть дорогому гостю, заглянувшему на огонёк, сверкала мутными оплавленными осколками. А на стене под торчащими из неё стёклами, словно застрявшее на зубах, застыло тёмным вспученным уродливым наростом некое не поддающееся описанию подобие живого когда-то существа, выпроставшее иссушенные скрюченные болью или жаром, или и тем и другим, многосуставчатые конечности в сторону выхода. Эти изувеченные останки придавали помещению ещё более зловещий и тоскливый вид, усугубляя ощущение пустоты и безысходности. В воспоминаниях Тёраса на месте стекла на стене всегда висел непрозрачный щиток, так что определить, чем при жизни была эта груда пепла и костей, кое-где до сих пор обтянутых пергаментной, пошедшей пузырями кожей, было невозможно. Пересилив себя, я отвёл взгляд и всё же переступил через порог мастерской. Повёл фонарём по сторонам, огляделся.
__Как такое вообще возможно: в центре Города на автостоянках почти целый транспорт стоит, а здесь, под землёй, ниже уровня взрыва, за тремя уровнями защиты, в мастерской, оснащённой всеми видами противопожарной (и не только) охраны, лежат повсюду чёрные горки пепла, присыпанные сверху хлопьями сажи, как сгустки самой темноты с серым ничто? Ни одной целой платы, ни листа писчего пластика - ничего. От записывающих устройств и информационных блоков - одни ошмётки. М-да, видимо, моим мечтам дособрать Тёрасу недостающие комплектующие не суждено сбыться. Ни до чего не докасаясь и кажется, даже не дыша, я обошёл несколько комнат - везде одна и та же картина: следы точечных возгораний, разбитые распирающим изнутри газом сосуды, жирные спёкшиеся пятна там, где была органика. Чудовищно, а я-то, наивный, полагал, что у входа было страшно.
Башенный цикл. 24
__Всем миром деревню зверолюдов восстановили быстро, так что прошло не больше недели с нападения, как всё утряслось, и я, наконец, смог читать дальше